С начала года на «крючок» рыбинспекторам попались уже более 600 браконьеров
По нынешним временам каждый протокол сулит «бонус» в виде нескольких тысяч рублей штрафа, конфискации орудий лова, а то и плавсредства.
Если же возбуждается уголовное дело (при крупных нарушениях, ущербе и т.д.), то с лодочкой или катерком по-любому придется распрощаться. А сумму в доход государства такую перечислить, что... да ну ее, эту рыбу. Вот хотя бы недавний приговор старорусскому браконьеру: 108 785 рублей в качестве возмещения ущерба, нанесенного водным биоресурсам. И 300 часов обязательных работ в придачу.
Останавливает? Как сказать. Возможно, в нынешнем году общее количество протоколов будет меньше, чем это было в три предыдущих. В 2011–2013 годах «вылавливали» примерно по тысяче браконьеров. Но 600 мало, что ли? Да и не закончился еще год-то. Рыбоохрана продолжает ходить в рейды. В один из них на этой неделе попросился и корреспондент «НВ».
У штурвала патрульного катера – Игорь ВИКТОРОВ, начальник отдела государственного контроля, надзора и рыбоохраны по Новгородской области Северо-Западного ТУ Росрыболовства. На борту также – коллега Игоря Александровича и два сотрудника транспортной полиции.
С полицейскими ходить в рейд хорошо и правильно. Они, если что, нарушителя пробьют. По базе, только по ней. И потом суша – их зона ответственности. А всякая незаконно выловленная рыба раньше или позже оказывается на берегу.
«Ёжик» в тумане
«Не видно ни зги» – как в поэме Рылеева о Сусанине. Темень, туман. Вру немного: вблизи все-таки что-то видать. На удалении – только мигающие огоньки речной «разметки». Мы на главной городской водной дороге. Только выдвинулись за «быки» – навстречу лодочник. Боком-боком, ходу-ходу. Припустил, однако, товарищ.
Викторов разворачивает катер, быстро набирая скорость. Моторочка не сдается – кажется, из нее выжимают максимум. Тщетно. «Веревочку протягиваем вот сюда – лодка на аркане. – Нам долго разговаривать».
Мужик уверяет, что даже не думал скрываться, мол, ехал себе, как ехалось. Один из полицейских объясняет мне: «Классика, все так говорят. В суде как-то одного слушали. «Вы сотрудников полиции видели?» – «Нет! Стоял кто-то непонятный на катере, я испугался и стал убегать». – «А сети зачем выбросили?» – «По инерции». – «Ну а факт браконьерства признаете?» – «Да».
На этот раз «гонщик» при сетях. Одну достает, другую, третью... Вот и рыбка. Ничего такая, не мелочь. Но пара ведер всего.
– А остальное? – спрашивают его. – Скинули, наверное.
– Да ну! – обиженно отвечает мужик.
– Так, рыба объячеенная, – фиксирует Викторов.
Это значит, что побывала в сетях. Мужик попал: незаконные орудия лова – раз, сам незаконный лов – два. Гражданин в курсе.
Где рыба?
Знакомство для протокола: оказывается, перед нами специалист конструкторского бюро. С основным доходом менее 20 тысяч. Довел, понимаешь, капитализм российского инженера.
– Между прочим, на пару тысяч он наловил, даже больше, – Игорь Александрович тему сочувствия развивать не желает. – Если каждый день хотя бы столько, это от 60 до 90 тысяч рублей в месяц. На чистом воровстве. Один немножечко, десятый, сотый... А потом вопрос: «Где рыба, так вас разэтак?». Нет, есть, конечно, социальные браконьеры. Скажем, задержали сельского жителя. У него – трое малолетних детей, воспитывает один. Понятно, к нему такому – минимально возможные меры воздействия. Гляди, больше не греши. А вообще, попался – так попался: сопли не жуй. Мы в рыбоохране отвечаем за биоресурсы, а не за трудоустройство отдельных граждан. Есть закон, и всё, точка.
К тому же, судя по инспекторской практике, чаще браконьерят вовсе не от какой-то безнадеги. Либо забавы ради: хобби такое. Недешевое, кстати. Все-таки надо плавсредство купить, а многие его возят за собой на авто. Либо ради длинного рубля.
Допустим, вы купили свежую рыбу у уличного торговца. Из ведра, тазика или еще какой-то емкости. Велика вероятность, что добыта она незаконно, что продавец нанят браконьером, который продолжает где-то закидывать сети. В прошлом году совместно рыбоохрана и полиция изъяли больше тонны незаконно транспортируемой и реализуемой свежей рыбы. И этот сухопутный контроль обещают только усиливать.
Выбить из-под браконьера прилавок – вот задача. Хорошо бы еще в ассортименте рыболовецких магазинов порядок навести. Ловить сетями любителю запрещено, а покупать можно. «Китайка» стоимостью 200–300 рублей – постоянный соблазн.
Старик и озеро
Светает. Ложимся на обратный курс. На озере сегодня делать нечего. Система оповещения, скорее всего, уже сработала. Кругом – соглядатаи, что ли?
– Когда я пришел в рыбоохрану, тоже посмеивался, – рассказывает Викторов. – А потом... Всяких историй было, больше всего 80-летний дед запомнился из одной деревеньки недалеко от Старой Руссы. Как только мы на горизонте – дед врубает фонарь. Будто и спать никогда не ложился. К берегу пристают мужики, все пустые. Четыре часа утра. Чем занимались вообще? Да ничем, отвечают, гуляли просто. Мы все-таки придумали способ, как их обхитрить. И фонарь потух, и любители ночных прогулок по водной глади причалили с уловом.
Бывает еще и с приключениями. Погоня, которую я наблюдал, – так себе. Даже не тренировка. А вот когда по воде догоняли, потом на суше. Когда трактор с браконьерами пытался таранить «буханку» с преследователями. Когда полицейским пришлось немножко пострелять – чисто предупредительно.
Таких отчаянных на голову горе-рыбаков, наверное, никаким штрафом от незаконного промысла не отвадить. Только злее становятся. Но их немного. В основном с людьми можно и нужно разговаривать. Есть такое скучное словосочетание, как «разъяснительная работа». Но есть и результат: рыбоохрана нередко получает сигналы с мест о браконьерстве. Хоть бы и такие: «Я на огороде, а напротив меня в озере сети закидывают!». Весной, когда рыба шла на нерест, сознательные селяне немало поспособствовали сохранности этих самых биоресурсов.
За свинью ответите
По большому счету эта сохранность (и приумножение) – вопрос и проблема вовсе не одной только борьбы с браконьерством. Видимо, для пущей наглядности корреспонденту и показали речку Питьбу, не пожалев топлива. Не думаю, что Викторов не знал, что туда из Волхова хода нет. Вода нынче низкая, и там длинная коса отросла. Чтобы зайти в ту речку, надо было бы волок катеру устроить. Дело не только в уровне воды, такие «плотины» и намывает со временем. Ладно, нам не пройти, а если рыба не сможет добраться до своих нерестилищ?
Иными словами, самая пора подумать о мелиорации. Где покопать, где покосить – водная растительность тоже может стать помехой. Кстати, есть такой прирожденный мелиоратор, как белый амур, может, стоит его акклиматизировать? Но тут слово должно быть за наукой. В любом случае наши водные ресурсы давно нуждаются в большой и системной заботе.
Игорь Александрович надеется, что удастся обратить на пользу делу те возмещения, которые должны выплачивать предприятия-загрязнители. К сожалению, добиться этих возмещений совсем не просто. Недавно выиграли-таки арбитраж у одной крупной новгородской животноводческой фирмы, буквально подложившей свинью водоемам. В Новгороде судились, потом в Вологде, наконец, в Санкт-Петербурге. Хорошо, что свой юрист в штате. При том, что инспекторов на всю область – только десять. В советское время охрана была куда многочисленнее.
Правда, в последнее время удалось существенно улучшить техническую оснащенность отдела. Ему выделялись и катера, и лодки. То, что это время – уже называвшееся трехлетие 2011–2013 – совершенно не случайно. Достаточно вспомнить хотя бы о скандале с продажей должностей, когда был арестован высокопоставленный функционер Росрыболовства в Санкт-Петербурге. Пришлось сначала выметать сор из избы, а потом укреплять службу. Оно и к лучшему.
* * *
А если бы тот инженер наловил два ведра (судак там тоже был, и не один) на удочку?
– Мы могли бы ему только позавидовать! – ответил Игорь Александрович. – Вы знаете, для большинства рыбаков огромный улов – не самое главное. Вот, посмотрите (показывает на фигуры, застывшие с удочками в руках. – Прим. авт.), выйти за два-три часа перед работой, чтобы порыбачить: тут надо быть настоящим фанатом. Вот им – хорошего клева. От души. Честное слово, уважаю. Ну а для нас... Все эти протоколы, тем более конфискации, тоже не самоцель. Главное, чтобы сознание людей изменилось, чтобы человек помнил о законе, а не вспоминал, когда видит наш катер.
